Маскин
Сергей Прокофьевич

Сергей Прокофьевич Маскин
Сергей Прокофьевич Маскин родился 3 марта 1937 года в деревне Дубровка, Шиловского района Рязанской области. Окончив Рязанский государственный медицинский институт им. акад. И.П.Павлова в 1960 году, был направлен на работу в Плавскую ЦРБ, где заведовал хирургическим отделением в течение 13 лет.
Работая в Плавске С.П.Маскин продолжил и развил традиции Плавской хирургии. Врожденный талант, учеба у ведущих хирургов страны в Ленин-градском ГИДУВе, участие во Всероссийских съездах хирургов позволила многие сложные операции выполнять на самом высоком уровне, а резуль-таты работы и выступления на заседаниях Тульского областного общества хирургов – поднимало авторитет Плавской хирургии в областном масштабе.
Сергей Прокофьевич Маскин с 1969 года возглавлял партийное бюро Плавской ЦРБ, награжден орденом «Знак Почета».
С 1973 по 1977 гг. заведовал хирургическим отделением Новомосковской городской больницы №1 Тульской области. В последующем был заведующим хирургическим отделением городской больницы №8 г.Воронежа, главным врачом Воронежского областного онкологического диспансера. Везде Сергей Прокофьевич внес неоценимый вклад в практическую хирургию и онкологию.
Маскин С.П. воспитал целую плеяду высококвалифицированных хирургов, онкологов и ученых, среди которых академик РАМТН, доктор медицинских наук, профессор, заведующий кафедрой хирургии и эндоскопии Рязанского государственного медицинского университета, вице-президент Российского общества эндоскопических хирургов Вячеслав Петрович Сажин; доктор медицинских наук, профессор кафедры госпитальной хирургии Кубанского государственного медицинского университета Александр Яковлевич Коровин.
Многие из учеников Сергея Прокофьевича возглавляют хирургические отделения или работают хирургами и онкологами во многих городах России.
Сергей Прокофьевич стал основателем врачебной династии.
Среди достойных учеников Сергея Прокофьевича его сын – Сергей Сергеевич – доктор медицинских наук, профессор, заведующий кафедрой госпитальной хирургии Волгоградского государственного медицинского университета, главный хирург департамента здравоохранения администрации г.Волгограда.
Дочь Марина Сергеевна заведует отделением функциональной диагностики Калужской областной больницы. Внук – студент 5 курса медицинского университета.
Сергей Прокофьевич безвременно ушел из жизни после тяжелой болезни 10 октября 2003 года.





«ПРАВДА» от 12 ИЮНЯ 1973 г.

БЕЗ ПРАВА НА ОШИБКУ

Сергей Прокофьевич Маскин — Понимаешь, Сергей, терапевт еще может исправить ошибку, если допустит ее, ставя диагноз или назначая лечение. У него для этого есть время. Хирург находится в таких условиях, когда нужны абсолютная точность и быстрота. Он, как сапер, права на ошибку не имеет.
(Из давнего разговора преподавателя Рязанского медицинского института со студентом Сергеем Маскиным).

В половине шестого утра дежурная сестра хирургического отделения позвонила Маскину и сообщила о том, что автоинспекция доставила пострадавшего в аварии. Первая помощь оказана, но требуется его, Маскина, непременное присутствие. Десять минут спустя Сергей Прокофьевич шагал в больницу самой короткой тропкой, что вилась за последними домами.
Со вчерашнего утра, не ослабевая и не усиливаясь, моросил дождь. Земля раскисла, и приходилось выбирать, где потверже. Ранние прохожие, здороваясь, уступали Маскину дорогу, потому что понимали — не бессонница, а необходимость заставляет спешить в такое время и непогоду заведующего хирургическим отделением. Плавск, гдето на третьей сотне километров «оседлавший» шоссе Москва—Симферополь, невелик — в нем нет и полутора десятков тысяч жителей, и в тех, кто приветствовал его, хирург узнавал бывших пациентов. Не торопись он сейчас, некоторым напомнил бы о надобности заглянуть для очередного осмотра в поликлинику. Но дело не позволяло задерживаться, и на холм, где стоял хирургический корпус, Маскин поднялся почти бегом.
Дыхание больного было хриплым, он не реагировал ни на свет, ни на уколы. Значит, тяжелое сотрясение мозга. Что eще? Сделали рентгеновский снимок, и хирург увидел множество переломов. Ясно: есть внутренние повреждения. Какие именно — сразу не сказать: надо проследить, как будет функционировать организм. В том случае, разумеется, если он вообще будет функционировать. А опыт подсказывал, что шансов на это мало, и теперь от него, Маскина, зависело, чтобы они не исчезли вовсе.
Действовать требовалось быстро, абсолютно точно и сразу в двух направлениях: во-первых, не дать жизни угаснуть; во-вторых, выяснить, на что можно опираться при лечении.
— Капельницу с раствором... Подключите кардиограф. Пульс не нравится..„
Срочные анализы. Когда определите группу крови, приготовьте все для переливания... Что сказал автоинспектор о больном?
Шофер, перегонял машину на свою автобазу... Надо туда позвонить. Причины аварии пусть ГАЙ уточняет, а наше дело сообщить о положении, в каком человек оказался. Попросите междугородную, чтобы соединила сразу после девяти... В палате оставим пост. Кто может дежурить ночью? Нина Николаевна. За дочкой есть кому присмотреть? Хорошо. Тогда сейчас идите домой. Отдыхать... Пока все свободны.
Маскин поднялся на второй этаж. В ординаторской снова и снова разглядывал еще влажные снимки и думал о том, что эти переломы, заметные даже неспециалисту, не очень опасны. В конце концов кости срастутся. Только бы не было таких повреждений, которые, как мины замедленного действия, могут неожиданно «сработать».
Принесли кардиограмму. Ну что же, вполне удовлетворительно.
— Анализ крови готов? Поторопите лабораторию. Капельницу наладили? Спасибо.
...Маскин едва успел вернуться после обхода в ординаторскую, как междугородная соединила его с автобазой, где работал новый больной. Сергей Прокофьевич коротко рассказал о случившемся.
— Ах, напасть какая! — услышал он в трубке. — Только человек из долгого рейса вернулся. Ему бы отдохнуть, да водителей у нас не густо, вот и послали. Хороший парень, общественник. Родным сообщить? Положение, значит, скверное... А помощь вам не требуется? Можем организовать приезд опытного специалиста. Не надо? Тогда надеемся на вас.
Нельзя сказать, что Сергей Провофьевич не обратил внимания на последние слова. Ведь смысл их мог быть и обидным: мол, вы в Плавске, конечно, не бог весть, какие мастера.
Впрочем, если именно такое и подразумевал собеседник, это не слишком бы задело Маскина. Дело не в профессиональной выдержке, которая незаметно стала, может быть, главной чертой его характера, а скорее в том, что за тринадцать лет работы в местной больнице хоть и нечасто, но приходилось слышать подобное. К примеру, когда предлагали ему перебираться на работу и в областной центр, я в Рязань—поближе к родным местам. Была возможность уехать в столицу, однако Сергей Прокофьевич так отвечал на эти приглашения:
— Спасибо. Скрывать не буду: приятно, что зовете работать туда, где хороших врачей немало. Но болезни-то везде одинаковы, и везде от них одинаково страдают.
— Маскин скоро четыре года, как секретарь партбюро больницы. Не так давно награжден орденом «Знак Почета». Думаю, это уже характеризует человека, но можно и подробнее. Присматриваюсь и вижу: те, кто с ним рядом работает, к нему, как к старшему,— но никак не по возрасту и не по «званию». Как к старшему по знаниям обращаются. Невольно замечаешь уважительность, с которой на него смотрят и пациенты, и работники больницы. Сам oн со всеми ровен, «разносов» не устраивает, а если случается у кого ошибка, беседует с человеком наедине, хоть и строго, но без крика. Такая линия поведения руководителя, разумеется, положительно влияет на коллектив.
(Из разговора с секретарем Плавского райкома партии К. П. Старчаком).
На этот день уже были назначены две операции, а тут еще к третьей пришлось готовиться: за двенадцать километров из села привезли заболевшую женщину. Выяснилось, что тоже нужна операция. Потому Маскин успел лишь зайти в палату, где лежал потерпевший, которого он записал «за собой», и, справившись у неотлучно находившейся там Аллы Петровны Горюновой — старшей сестры отделения — о том, что нового, сказал:
— Работайте, как наметили. Я в операционной.
Маскин оперировал спокойно, был уверен: все распоряжения выполнят четко и квалифицированно. Он хорошо знал и силы небольшого коллектива хирургического отделения, и силы каждого, кто здесь трудится. К примеру, Алла Петровна, опыту которой мог бы позавидовать иной врач, не «прозевает» ни малейшей перемены в состоянии больного, а Нина Николаевна Парамонова, та, что вызвалась дежурить в палате по ночам, способна при необходимости действовать весьма решительно. Словом, был найден оптимальный вариант. Настолько оптимальный, что Маскину не требовалось лишний раз спрашивать о том, как выполняется дело.
Это внешнее отсутствие контроля вовсе не было бесконтрольностью, оно cкорeе стало — уже давно — особым «педагогическим приемом, с помощью которого Маскин старался привить людям самостоятельность и чувство полной ответственности. Без них нигде нельзя, а в хирургии — тем более. Пока, как подтверждала многолетняя практика заведующего отделением, прием себя оправдывал. В половине четвертого Сергей Прокофьевич закончил последнюю операцию и хотел было спуститься в палату к «своему» больному, да задержался в коридоре, где один из хирургов как-то слишком запальчиво разговаривал с медицинской сестрой.
— Зайди, Володя, в ординаторскую, когда освободишься,— сказал вполголоса Маскин, тронув за руку своего коллегу, а минуту спустя, оказавшись с ним один на один, несколько суховато поинтересовался причиной возмущения. Вpaч начал пространно объяснять суть дела. Довольно скоро Сергей Прокофьевич понял, что распекать сестру было не за что.
— Не думаю, что ты целиком прав. Человек только начал у вас работать, а ты — ушатом. Так и утопить можно. Да и при больных стоило ли — ведь в палатах двери настежь. Иди, поговори по-хорошему. Помочь? Ну, раз сам, тогда я к больному...
Водитель, потерпевший аварию, был все еще без сознания, но и хуже положение не стало. Жизнь в самый трудный для нее момент удалось отстоять.
— Где-то, помню, читал: «В каждом человеке заключена Вселенная». Сначала показалось, очень уж высоким стилем сказано. Потом понял — все правильно. Сам не раз замечал, как меркнет мир не вокруг моего больного, а внутри него. Физически он почти поправился, но окружил свою «вселенную» броней неверия в собственные силы, в будущее, отчаялся и прочее такое. Вот и стараешься броню пробить, а это бывает очень трудно. И если удалось — праздник на душе.
(Из разговора с С. П. Маскиным).
...До конца рабочего дня оставалось не больше получаса. Маскин сидел у окна, из которого был виден почти весь 'город, и отдыхал.
— Сергей Прокофьевич, вас в нашу палату зовут!
Хирург обернулся. В дверях стоял больной из «ходячих».
— Снова монтажник?
— Он.
— Я-то думал, мы с ним все сегодня обговорили. Зовет? Ну, загляну еще...
Монтажник попал в больницу полтора месяца назад. Парню шел двадцать четвертый год, да беда не выбирает, у кого какой возраст: сорвался и с высоты третьего этажа упал на кирпичи, сложенные возле стены. Ногу пришлось ампутировать. Но не это оказалось самым сложным в истории болезни.
Календарь отсчитывал дни, а к больному никто не приходил, хотя известно было — женат. Спустя неделю Маскин послал письмо. Ответа нет. Поехал сам и вернулся вконец расстроенный. В ушах все звенели слова: «Неужели мне теперь с ним, инвалидом, до смерти маяться?!»
Маскин понимал: отныне его задача во много раз усложнялась, потому что трудно, а подчас и невозможно вылечить человека, дух которого надломлен.
Сергей Прокофьевич не стал форсировать события, однако с этого момента выкраивал по полчаса в «сетке» своего времени, и без того забитой и служебными и общественными делами, чтобы посидеть рядом с больным. Не сразу, конечно, но стали завязываться у них разговоры на всякие далекие от болезни и больнице темы, и постепенно Маскин все узнал о пациенте. О том, как шла работа, и как она интересна — все время новые места, все время в разъездах, о том, сколько еще надо бы сделать— в институт, например, поступить, о том, как зовут его друзей. Одно имя больной повторял чаще других, и как-то Маскин сказал:
— Завтра меня не будет. Вызывают в Тулу.
Но отправился он нe в Тулу, а в тот город, где жил его пациент, пошел в адресный стол, потом искал в районе новостроек дом, а вечером сидел за столом напротив расстроенной женщины и рассказывал обо всем.
Она приехала через два дня, сказала, что взяла отпуск за свой счет, и, несмотря на довольно слабые, правда, протесты больного, осталась, чтобы ухаживать за ним. До полного выздоровления было еще далеко, но Маскин видел, что такой метод лечения дает отличные результаты...
Что же сейчас случилось?
Хирург вошел в палату и вопросительно посмотрел на больного, доставившего ему столько забот. Тот отвел глаза и глухо произнес:
— Я только одно хотел узнать: смогу ли ходить на протезе?..
Маскин пригладил ладонью свои слегка вьющиеся волосы, закурил и подошел к окну, за которым еще со вчерашнего утра, не ослабевая и не усиливаясь, моросил дождь.
— Потом-то научился, конечно, ходить. Сейчас танцует даже, если музыка небыстрая. Личная жизнь наладилась. Я письмо недавно получил. Зовет в гости. А мы с женой их сюда приглашаем. Здесь, когда нет дождя, здорово!

В. БЕЛЯЕВ. (Спец. корр. «Правды»).
г. Плавск, Тульская область.



Источники:
Его сын - Сергей Сергеевич Маскин, заведующий кафедрой госпитальной хирургии Волгоградского государственного медицинского университета, главный хирург департамента здравоохранения администрации г. Волгограда, доктор медицинских наук, профессор

газета "Правда" от 12 июня 1973 года.

Hosted by uCoz